Hugh Raffles

Совсем недавно, буквально на днях, у Ad Marginem вышла книга, которую многие ждали – “Инсектопедия” Хью Раффлза. У меня она уже давно лежала в закромах, на английском, но ее невысокий рейтинг держал ее далеко не в первой сотне папки “К прочтению”. Однако, сама тема насекомых да и животных вообще мне интересна, плюс сейчас прямо шквал идет работ про насекомых, еще как правило добротных. И под российский релиз я решил дать ей шанс.

Представляет она собой сборник статей, посвященных насекомым (Вот, не поленился за вас глянуть этимологию этого привычного, но диковатого термина: “Название класса происходит от глагола «сечь» (насекать) и представляет собой кальку с французского «insecte» (латинского insectum, ср. греческое ἔντομον с тем же значением), означающего «животное с насечками».”).

Статьи расположены в алфавитном порядке (латиницы), но названия статей, начинающиеся с соответствующих порядку букв, с названием конкретной букашки никак не коррелируют. Букве О соответствует вот такое: On January 8th, 2008, Abdou Mahamane Was Driving Through Niamey...Когда 8 января 2008 года Абду Махамане ехал по Ниамею...

Все сюжеты просто калейдоскопически разнообразны, разношерстно-разнохитиновы даже, если можно. И надо признать, это и интригующе любопытно, и сложно одновременно. Получается, как та самая коробка шоколадных конфет Форреста Гампа, только здесь можно наткнуться на пралине с засахаренными тараканами. Есть, конечно, можно – миллионы людей за лакомство почтут – но вам (или мне) может как-то сразу и не зайти. Поэтому сразу скажу – чтение этой книги дело тонкого читательского вкуса и дзен-терпения.

Я сломался на седьмой статье. G по-английски, Щ по-русски (Generosity/Щедрость). Она про нетривиальный, и ранее мне не встречавшийся сюжет – бойцовых насекомых (про беговых мы все наслышаны). Первые всполохи темы заставляли хихикать и подсовывать планшет подруге:

“…он хотел, чтобы мы поняли, как глубок мир китайских боев сверчков»
«...единственный в Шанхае музей бойцовых сверчков».

Однако дальше стало очень густо и не до шуток:

“Вот Пять Добродетелей, объявляет он, пять качеств человека, имеющиеся у лучших бойцовых сверчков, пять добродетелей, которые роднят сверчка и человека.

Первая Добродетель: когда придет время петь, он будет петь. Это надежность (синь).

Вторая Добродетель: повстречавшись с врагом, он без колебаний бросится в бой. Это храбрость (юн).

Третья Добродетель: даже тяжелораненый, он не сдается. Это преданность (чжун).

Четвертая Добродетель: потерпев поражение, он не будет петь. Он знает, что такое стыд (чжи чи).

Пятая Добродетель: когда ему станет холодно, он вернется в свой дом. Он мудр и смиряется с фактами, обусловленными его положением (ши ши у).

На своих хрупких спинах сверчки несут груз прошлого. Чжун — не просто преданность, а преданность императору, готовность отдать за него жизнь, не уклоняясь от своего высшего долга.

Юн — не просто храбрость, а тоже готовность пожертвовать своей жизнью, причем охотно.

Это не просто старинные добродетели, а разметка нравственного компаса, кодекс чести. Как скажет вам всякий, эти сверчки — «воины», а те из них, кто побеждает в чемпионатах, — «генералы».

Прочитав это на пятой странице, я понял, что у меня уже едет крыша. При том, что некоторые другие статьи Инсектопедии умещаются чуть ли не на двух, эта про боевых сверчков тянется целых....42! И ведь не скажешь, что предмет безусловно неинтересен. Напротив, он весьма даже неожиданный, но блин... Пролистав еще несколько страниц, где в том числе, кажется, обсуждалось как накачать их челюсти, я выкинул полотенце и захлопнул книгу, что для меня редкость. Сверчки меня забороли вчистую, сил и главное воли на продолжение не осталось никаких. В общем, если возьметесь читать, оставляйте сверчков на десерт.… (more)

Just as river waters ceaselessly make and unmake its geography, the Amazonian landscape has proven pliant for contradictory and shifting human narratives. From Sir Walter Raleigh's political need for an El Dorado to a modern group of rural Brazilians bickering about a generation-old power struggle, the Amazon is generously and physically plastic.

I really like the core idea of In Amazonia -- that understanding the region is impossible unless you understand the multitude of contradictory "texts" embraced simultaneously by past conquerors and current residents -- but I was somewhat thrown by the tone of the book. Three-fourths of the book is richly anecdotal and conversational, whether the author is laying out the lifelong disappointments of naturalist Henry Walter Bates or turning an anthropological eye on the self-conscious residents of an Amazonian tributary during the 1990s. But these accounts are unexpectedly laced with abstract, jangly terminology, as if the author randomly felt the need to prove his chops as a Real Historian.

Admittedly, the reader probably knows what lies ahead after seeing the Walter Benjamin quote on the third page, but I was constantly jarred by the tonal shifts in the book. Perhaps it reveals my own biases when I prefer the straight reportage over the interpretative theory, but I'd like to think that there's a middle ground between the spoon-feeding found in "popular" history and the impenetrable, inside-baseball jargon present in academic history. In Amazonia handles its subject so smoothly and naturally most of the time that it's doubly disappointing when it fumbles towards some strained buzz word.

(Also: The In Amazonia drinking game includes the words "materiality" and "oneiric.")
… (more)